Олег Габа: «Я по-другому расставил акценты в своей жизни»

Единого мнения относительно событий, происходящих в жизни бывшего чиновника, как не было, так и нет. Кто-то злорадствует, считая, что дыма без огня не бывает, кто-то полагает, что уголовное дело надуманно, а экс-зам - жертва политических игр. Статья, по которой его обвиняют, звучит как «Злоупотребление должностными полномочиями». И судя по материалам следствия, преступление было совершено им для поднятия имиджа администрации в глазах населения и своего собственного среди работников этой администрации.

Я - не в камере!

Олега Габу заключили под стражу 15 ноября 2010 года. Мы пристально следили за процессом следствия. И, конечно же, когда узнали новость об изменении подследственному меры пресечения, сразу позвонили и предложили записать интервью.

«Спасибо за то, что не молчали», - сказал Олег Иванович в телефонную трубку и пригласил в гости. Сидели на кухне втроем. Его супруга Елена Юрьевна сварила ароматный кофе. Периодически на кухне появлялся сын Тимур, просил маму налить папе молока, задавал ему пару вопросов и убегал смотреть телевизор. Во время «кофейной» церемонии обсудили последние новости и перешли к главному.

-  Олег Иванович, никогда не считала вас святым и не могу быть уверена в том, совершали вы преступление или не совершали. Все предыдущие статьи были не для того, чтобы вас «обелить», а потому что ситуация «зацепила». Вы сами приехали дать показания, а вас «упекли» в СИЗО, чтобы вы не скрылись. Чем сопровождалось ваше пребывание в следственном изоляторе в нашем, так сказать, правовом государстве, мы знаем. И об этом нужно говорить.

- Спасибо за позицию. За ее присутствие. Ведь если позиция есть, допустим, даже негативная, по ее поводу можно высказаться, и в этой дискуссии родится либо согласие, либо несогласие. В рамках этого будет либо поддержка, либо не поддержка. Хуже, когда люди позиции не имеют, или даже всячески «вычеркивают» возможность ее иметь. Вы говорите, что это неправильно, когда человек прилетает - и его заключают под стражу. Наверное, такие случаи могут быть, если есть основание. Не высосанное из пальца, не подстроенное. Есть случаи, когда необходимо арестовать и даже применить оружие. Но это все должно быть на законной основе. Считаю, что в моем случае все это было надуманно.

- Но так или иначе, больше года вы провели в СИЗО. Какие эмоции испытали, когда услышали, что вас выпускают под залог?

- ... (Длинная пауза). Я находился в одной из комнат следственного изолятора, где имел возможность участвовать в заседании суда посредством видеоконференции. Взрыва эмоций не было. Скорее, внутри было какое-то такое... (пауза). Как бы это, не рисуясь, сказать... По большому счету, описать это внутреннее состояние практически невозможно. Я вам и сейчас до конца не скажу, что я чувствую. Кто-то из тех ребят, кто мне звонил на днях, говорит: «Ну, ты как? Наверное, в эйфории?» Я сказал, что сейчас понимаю только одно - я не в камере! Все...

Время в камере гнетущее

- В следственном изоляторе время тянулось или шло быстро?

- В камере размеренная жизнь. По своему режиму, по своим законам. Не дай Бог, конечно, никому. Я быстро сделал вывод: для деятельных людей, которые привыкли постоянно чем-то заниматься, работать, суетиться, двигаться вперед, погружение в такую среду - определенный момент шока, ступора. Каждый день в камере - это  «день сурка». И получается, что время, неважно, тянется оно или бежит, но оно гнетущее. И при таком количестве времени очень важно его правильно спланировать.  Нужно составить себе график, ввести себя в определенную систему и дальше жить по этому графику и этой системе. В конечном итоге, вы будете смеяться, времени не хватает.

- Чем же вы там занимались?

- Очень много читал. Пытался поддерживать себя в нормальной физической форме. Обдумывал и изучал свое уголовное дело. Научился играть в шахматы. И многому другому научился, но об этом говорить не буду. Курить не начал. И вылечил путем систематических физических нагрузок свой плечелопаточный переартрит. Из-за этой болезни у меня не работала левая рука. А сейчас нормально функционирует, хотя периодически и напоминает о себе. Но я могу «давать на нее» физические нагрузки. И нормально отжимаюсь на обеих руках.

- Сколько раз?

- Могу похвастаться: отдельно на левой и на правой руке могу отжаться по десять раз.

- Мне рассказывали, что люди, которые с вами в камеру попадали, резко бросали курить и начинали брать книжки в библиотеке. Правда?

- Да. В последние месяцы я сменил несколько камер, и все они были «некурящими». Многие ребята, которые приходили к нам, постепенно «отходили» от курения. Мы не заставляли. Они сами бросали курить, начинали заниматься собой - тренировались, учились играть в шахматы, читали книжки. Но это не значит, что благодаря мне. Общая атмосфера в камере располагала к этому.

- Сколько камер вы сменили за время пребывания в СИЗО?

- Большое количество. И я не хочу говорить об этом.

- Как складывались отношения с сокамерниками?

- В конечном итоге, нормально. Практически бесконфликтно.

- Практически?

- Это мужской коллектив. Кто служил в армии, тот знает, что в мужском коллективе бывает всякое, и главное - выстроить взаимоотношения со всеми. Это нормальные мужские взаимоотношения. Понятно, что среда достаточно нервозная, поэтому бывало все. Но, по крайней мере, все вопросы решались почти всегда на уровне общения.

- Мне говорили, что в СИЗО у вас начались проблемы со здоровьем.

- Сильно «посыпались» зубы - нужно ремонтировать срочно. Ухудшилось зрение - раньше читал без очков, теперь без них не могу. И «упала» оперативная память. Ловлю себя на том, что задумываюсь при подборе слов. Но это все детали. Мне 48 лет. Если человек после сорока лет не болеет, значит, он умер.

Жена офицера

- Пока вы были в следственном изоляторе, дома ждала семья.

- Да, Лена говорит, что Тимур каждый день сам заводил обо мне разговор. То галстук наденет, встанет перед зеркалом и скажет, что похож на меня. То спросит, почему папа так долго не возвращается из командировки и предложит самим ко мне поехать.  И незадолго до того, как меня выпустили, сказал: «Мама, ну, наверное, скоро папа приедет». Первое, что я увидел, когда зашел в квартиру, стоят наряженные новогодние елки. Конец января! Выяснилось, что сын запретил их убирать. Сказал, что когда папа вернется, мы отметим еще раз Новый год, а потом соберем елки.

- Что сделали в первую очередь, когда вышли на свободу?

- Уже через полгода в СИЗО я понял, что, когда выйду оттуда, первым делом обниму жену, сына и дочь и буду уделять им максимально возможное количество времени. И больше не буду заниматься такой дурью, какой занимался раньше - я очень много  времени отдавал работе, а семья видела  меня только ночью. На сегодня, может, даже кто-то из ребят, которые хотят со мной встретиться, обиделся. Я отзвонился, но еще ни с кем не встретился, потому что все это время - с семьей. Тем более что особого выбора нет - сын от меня практически не отходит. Понимаю, что пройдет время, и я, как любой нормальный мужик, в первую очередь, должен буду думать о работе. Потому что, думая о работе, мы думаем о семье. Но я уверен, что буду уделять родным все свое свободное время. Я по-другому в своей жизни расставил акценты.

- У вашей супруги, несмотря на всю ее внешнюю хрупкость, очень сильный характер. И все это время она несла тяжелую ношу - ходила по инстанциям, выступала в качестве вашего защитника.

- Наверное, так угодно было свыше, чтобы мы встретились друг с другом. Я не знаю, насколько Лена рада этому сейчас (смеется). Ни для кого не секрет, что я - офицер в отставке, а бывших офицеров не бывает, и она точно так же остается женой офицера. Это не красивые слова. И у нас в жизни были случаи, когда Лена показывала истинный пример поведения жены офицера.

- И самый яркий из них, кроме нынешнего?

- Была ситуация на Кавказе, когда я работал советником Ахмад- Хаджи Кадырова. Было выездное заседание Правительства Чеченской Республики, и, судя по всему, на меня «поступил заказ». Меня захватили и выкрали. Если бы в ближайшие часы не были приняты меры, то, естественно, итог мог быть печальным. Получилось так, что человек, который присутствовал при данном событии, позвонил в определенные структуры и моей супруге. Ни одна из структур сработать не успела, а Лена смогла поднять Ахмад-Хаджи Кадырова. Не знаю, через какие телефоны, но она нашла его то ли в Иране, то ли в Ираке, и тут же поступила команда и были предприняты определенные действия. Если бы не Лена, мы бы с вами сейчас не разговаривали. Мои ребята, с которыми был в Чечне, говорят: «Лена у тебя - маленький танк». Она, конечно, не маленький танк. Она - просто жена офицера.

С самооценкой все в порядке

- Мы все понимаем, в какой ситуации вы сейчас находитесь. И что можете сказать далеко не все, что хотелось бы. Тем не менее, ваша позиция по уголовному делу.

- За эти 14 месяцев она не изменилась. Все материалы уголовного дела, которые я изучил от корки до корки, все показания свидетелей обвинения и даже само обвинительное заключение, которое было зачитано представителем прокуратуры, на мой взгляд, доказывают мою невиновность. А к мотивации, которая, по мнению следствия, «толкнула» меня на совершение преступления, я вообще не знаю, как относиться.

- Я тоже удивилась. Получается так, что злоупотребление своими должностными полномочиями вы осуществили для того, чтобы за счет этих действий повысить имидж администрации города в глазах горожан и лично свой имидж - среди работников администрации?

- Да. Я сначала глазам своим не поверил, когда это прочитал. Потом еще раз прочитал. Потом дошло...

- В свое время вы были  руководителем общероссийской молодежной поисковой организации, членом Совета по делам молодежи при Президенте РФ, советником Президента Чеченской Республики Кадырова. И у вас после таких должностей что-то не то с самооценкой, чтобы поднимать свой имидж в глазах муниципальных служащих?

- У меня все в порядке с самооценкой. Да и потом, будучи замом мэра, я курировал СМИ, и если бы была необходимость пиара, мне достаточно было проработать определенную линию - ту же имиджевую составляющую.

- Что на самом деле произошло с этими дорожками на стадионе «Юность»? Почему 5,5 миллионов перечислили по актам выполненных работ, а дорожек до сих пор нет?

- Сейчас идет суд. Я не хочу вдаваться в эти подробности, чтобы меня потом еще не обвинили и в том, что я кому-то пытаюсь навязать свое мнение через СМИ, оказываю давление и так далее. Я нахожусь под залогом. Очень благодарен тем людям, которые помогли моим защитникам и супруге быстро собрать необходимую сумму, и я бы не хотел, чтобы опять произошла надуманность о нарушении мною чего-либо. Поэтому не будем вдаваться в детали суда и следствия. Я дам комментарии по окончании процесса. Единственное...Чтобы мне ни говорили, я считал, считаю и буду считать, что Поправко Николай Николаевич, с которым мы проходили по уголовному делу, -  почетный житель города Благовещенска, заслуженный строитель Российской Федерации, который с советских времен занимается стройками и является одним из лучших строителей области, порядочный и уважаемый человек. А уже почему сложилась такая ситуация с этими дорожками, судить ему и суду.

- Вас обвиняют в злоупотреблении должностными полномочиями. Мол, распорядились о перечислении бюджетных 5,5 миллионов рублей подрядчику за работы, которые не были выполнены. Но на днях в «Российской газете»  вышла статья, где председатель Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин говорит о том, что Олег Габа мошенническим путем присвоил 5,5 миллионов бюджетных средств. Как это понимать? Ведь в материалах следствия нет ни строчки о том, что вы присвоили хотя бы копейку из бюджета.

- Для меня самого эта статья была неожиданностью. Я рассматриваю ее как продолжение какой-то игры со стороны определенных структур. Создается впечатление, что кто-то специально вложил в уста высокопоставленного лица слова «мошенничество» и «присвоение бюджетных средств» для того, чтобы неким образом повлиять на формирование общественного мнения. Мне уже позвонили люди с разных городов, и у них это вызывает непонимание. Возможно, кто-то пытается за счет высокого имени оказать таким образом давление на суд. Адвокаты и Лена как мой защитник уже направили запросы в Следственный комитет Амурской области, Российской Федерации, в «Российскую газету». Ответ пока пришел только с Амурского следственного комитета. Вот, посмотрите - там сказано, что никакой информации о мошенничестве и присвоении бюджетных средств они не давали, потому что ее нет.

Жизнь и издержки профессии

- Помню, как заходила к вам в кабинет зама мэра Благовещенска за какой-то информацией. Тогда вы были при должности, известны в городе и области. А теперь следствие, СИЗО, суд. Ваша жизнь очень круто изменилась с момента нашего последнего общения. Как вы себя ощущаете в этой ситуации, что чувствуете?

- Несмотря на то, что я всю жизнь занимался политтехнологиями, я не стал политиком. Никогда не стремился к этому. И, будучи чиновником, я не стал им до мозга костей. У нашей семьи были и продолжаются дружеские отношения с разными людьми. Поэтому всю эту ситуацию я оцениваю не как политик и не как чиновник, а чисто с человеческой точки зрения. Находясь в СИЗО, я ощущал себя как мужчина и отец, который не может участвовать в процессе воспитания сына. Я понимал, что этих часов, дней и месяцев я уже никогда не верну. И, наверное, это было самое страшное. Деньги можно заработать. Супруга поймет, и мы, может быть, еще больше будем любить друг друга после такого расставания. Но вернуть время, которое ты провел вдали от детей, когда сын стал хорошо разговаривать, когда он стал кататься на трехколесном велосипеде, невозможно. Ты при этом не участвовал - и ты это уже никогда не вернешь. Это ощущение было очень болезненным. А все остальное - это жизнь. И как я всегда шутил - издержки профессии.

- Друг познается в беде. В вашей ситуации люди из вашего окружения как себя проявили? Разочарования были?

- О разочарованиях говорить не буду. Я благодарен тем людям, которые поддержали мою семью.  Когда ты находишься там, ты втянут в процесс, из которого не можешь «выскочить». И у всех нормальных людей там мысль одна - как семья? Сейчас у меня будет достаточно времени, чтобы поблагодарить людей, которые поддержали мою супругу. И людей, которые поддержали и поддерживают, верят в меня, достаточно много. Если у кого-то не получилось оказать эту поддержку - значит, так распорядились звезды, значит, у них просто не получилось. Осуждать их я не буду. А все остальное внутри...

- Правда, что в СИЗО к вам наведывались некие лица, которые предлагали свободу в обмен на дачу показаний в отношении одного из высокопоставленных чиновников (ныне бывшего)?

- Да, действительно, так оно и было. Мне это не раз предлагали в начале декабря 2010 года. Мне говорили, что за мной нет вины, и если я дам любые показания в отношении человека, который их интересует, то меня выпустят 31 декабря - и я буду дома праздновать Новый год. После этого я отказался встречаться со следователями и любыми оперативниками без своего адвоката.

- Когда вы видели в последний раз экс-мэра Благовещенска Александра Мигулю, который, как известно, после возбуждения в отношении него уголовного дела исчез из поля зрения правоохранительных органов?

- С Александром Анатольевичем мы виделись последний раз летом 2010 года - встретились на заседании Всероссийского совета местного самоуправления в Госдуме. (Кстати, я до сих пор остаюсь членом ВСМС. Они не стали выводить меня из состава, вероятно, учитывая то, что я не признан виновным судом. По крайней мере, в ВСМС у нас существует презумпция невиновности.) После этого заседания мы с Александром Анатольевичем больше не виделись, и за весь этот период я о нем  слышал только то, что звучало в СМИ. Сам встречи не ищу. Я, в первую очередь,  интересуюсь судьбой тех людей, которые в необходимый момент оказали поддержку моей семье. Со всеми остальными общаться буду, когда настанет необходимость.

- Под следствие попал еще один человек, который вместе с вами работал в команде Мигули. Евгений Ковешников - бывший заместитель председателя комитета по имуществу города. Вы следите за развитием событий?

- К сожалению, нет. В СИЗО  у нас не было Интернета, и в газетах этой информации я не видел. С  Евгением Ковешниковым мы мало пересекались по работе, но я хорошо его помню. Это был грамотный специалист, юридически подкованный.  Ошибки допустить может каждый. Но здесь я не могу сказать, были ли даже ошибки, поскольку еще не изучил этот вопрос. Столько было всего сказано, что я не знаю, по поводу чего у него конкретно идет разбирательство. Мне бы в голову не пришла мысль о том, что он может совершить какое-то незаконное деяние. Я не верю в это.

- Говорят, что в каждой, даже негативной, тяжелой ситуации, в каждом испытании судьбой можно найти что-то положительное. Вы что-то из всего произошедшего вынесли?

- Как я уже сказал, я по-другому расставил акценты в своей жизни. Что еще? Получил опыт и знания. Жизнь в камере - это очень своеобразный мир. Через некоторое время пребывания в СИЗО у меня четко сформировалось мнение, что многим юристам, молодым людям, которые хотят посвятить свою жизнь работе в суде, правоохранительных органах, нужно на практике хотя бы месяца два просидеть в изоляторе, чтобы они на собственной шкуре поняли, что это такое. Тогда, может быть, они будут понимать, что делают. Они вершат судьбы людей. Может, нет смысла молодых пацанов, когда они оступаются, сразу сажать в СИЗО, и можно к этому относиться по-другому. Я не согласен с мнением, что тюрьма исправляет человека. Человека может исправить и исправляет общество. Поэтому хотелось бы, чтобы русская пословица «От тюрьмы не зарекайся» попала в разряд забытых, чтобы система стала более законной, юридически выверенной и в чем-то человечной.

- Олег Иванович, впереди долгий судебный процесс...

- Я понимаю, что предстоит пройти еще многое. Я готов к этому. И я пойду до конца.

При использовании материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт ТЕЛЕПОРТ.РФ обязательна.